Среди всех российских ученых Михаил Васильевич Ломоносов стоит немного особняком, выделяется, словно золотой самородок на фоне полудрагоценных камней. Да он и был таким самородком, рожденным Россией на берегу Белого моря. Этот ученый-универсалист сделал значительный вклад в развитие химии, физики, физической химии, астрономии, металлургии и горного дела.
Михайло Ломоносов родился в поморской зажиточной семье в деревушке Мишанинской, которая сейчас именуется селом Ломоносово, в Архангельской области. А точнее, именно 8 ноября 1711 г. у Василия Дорофеевича и Елены Ивановны родился единственный сын, который сделал невероятно много, чтобы прославить российскую науку и Российскую Империю.
Отец по уверениям Ломоносова был доброй душой, но только очень невежественным. Василий Дорофеевич был владельцем нескольких рыбацких лодок, при этом частенько был в море. А горячо любимая мать передала Михаилу тягу к знаниям и художественный вкус, но умерла, когда сыну было девять лет.
С десяти лет он начал выходить в море вместе с отцом, здесь его пытливый ум находил много информации для размышления и тренировки. Он научился читать у дьячка местной церквушки Сабельникова, а затем самостоятельно корпел над подаренными экземплярами «Арифметики» Магницкого и «Грамматикой» Смотрицкого. Отмечают, что уже в четырнадцать лет он читал в церкви псалмы лучше, чем более опытные начетчики.
Отец женился еще дважды, от этих браков родились брат и сестра. Первая мачеха относилась к мальчику хорошо, но умерла через три года после замужества. И когда Михаилу исполнилось тринадцать, в дом пришла злая мачеха, которая постоянно придиралась к пареньку. Например, она возмущалась, что он постоянно сидит над книгами.
Нужно сказать, что у поморов принято строгое воспитание, во главу угла ставится послушание взрослым и смирение. А вот Михаил с юности отличался упрямством, яростным напором, приступами буйного негодования против несправедливости и насилия, отличался невероятной работоспособностью и был способен идти к цели напролом, не смотря ни на что. Так что постепенно жизнь в доме стала для него невозможной, а тут еще отец захотел его женить. Прикинувшись больным, Михаил отложил свадьбу, а затем решил уехать очень далеко, чтобы никто не знал о его неблагородном происхождении. Только так он мог учиться в школе или академии, которые были закрыты для крестьян.
На изломе 1730 и 1731 года Михаил ушел из дома. В суме унес лишь пару рубах, крепкий тулуп, да драгоценные «Арифметику» с «Грамматикой». Выправив в Холмогорах паспорт, он кинулся догонять обоз с мороженой рыбой, шедший в Москву. Упросил рыбаков взять его с собой и примерно через месяц впервые увидел стольный град.
Здесь Ломоносов смог поступить в Славяно-греко-латинскую академию при Заиконоспасском монастыре, сказав, что дворянского происхождения. Следующие четыре года выдались для Михаила тяжелыми, но насыщенными знаниями. Здоровенный и взрослый «детина» жил впроголодь на 3 алтына в день (1 рубль в то время соответствовал 33 алтынам), был объектом насмешек своих соучеников, но его тяга к науке была неистребима. В библиотеке академии он прочитал практически все книги: от философских и теологических трудов до физико-математических трактатов, особенно заинтересовавшись естествознанием. За четыре года он одолел восьмилетний курс и был отправлен на некоторое время в Киево-Могилянскую академию, где также перечитал все доступные фолианты и убедился, что и здесь не получит должных знаний по естественным наукам (физики, химии и т.д.).
Примерно в это время раскрылся факт подделывания Михаилом документов о происхождении, но отчислен он не был. Санкт-Петербургский академический университет как раз искал по богословским академиям и семинариям талантливых молодых людей, чтобы они двигали российскую науку вперед, как то завещал еще Петр I. Поэтому Академия при Заиконоспасском монастыре отрядила в Санкт-Петербург 12 самых способных учеников, среди которых был и Михаил Ломоносов. К радости Михаила им начали преподавать сначала немецкий (на нем шли основные лекции), затем математику (профессор Адодуров), физику (профессор Крафт). Как и везде, было изучение философии. Т.к. из них хотели сделать специалистов по горному делу и металлургии, то были еще лекции по химии и минералогии. Во всех предметах Ломоносов был одним из лучших. Поэтому в 1736 г. три самых умных студента (он, Виноградов и Райзер) отправились за границу, чтобы получить дополнительные практические и теоретические знания. Сначала было все очень радужно: им положили годовое содержание в 1200 рублей на всех, что по тех временам было внушительной суммой. Студенты приехали в г. Марбург, где поселились в домах горожан, в частности Михаил поселился у вдовы пивовара Зильха, у которой была шестнадцатилетняя дочка Елизавета и сын Иоганн. Ломоносов с друзьями должны были посещать лекции по механике профессора Христиана Вольфа, лекции по теоретической химии профессора Дуйзина в Университете Марбурга. Здесь Ломоносов изучал металлургию, физику, химию, а также учился рисовать, фехтовать, изучал немецкий, итальянский и французский языки. Кроме того, жадно читал книги европейских авторов и даже переводил их в стихотворной форме. Свое первое сочинение он написал в 1738 г. – «О превращении твердого тела в жидкое». А в начале 1739 г. закончил работу, ставшую пробным кирпичиком в его корпускулярно-волновой теории («О различии смешанных тел...»).
В Марбурге они привыкли жить без присмотра преподавателей и в долг, ведь деньги с России поступали с задержками. За три года жизни наделали долгов на 10 тысяч рублей, а расплачиваться с кредиторами пришлось Вольфу. С другой стороны, историки пишут, что на большую часть своего содержания Ломоносов покупал книги, которые в дальнейшем стали основой его коллекции. В начале 1739 г. он женился на Елизавете Зильх, а в конце года у них появилась дочь, названная Екатериной. Так как по реформатскому обряду пара обвенчалась только в мае 1740 г., то дочка считалась незаконнорожденной.
В столице решили, что пришло время студентам ближе познакомиться с практической стороной металлургии и горного дела, поэтому в 1739 г. россияне отправились в Фрайберг к металлургу и химику Иоганну Генкелю. Здесь они изучали минералогию и металлургию, ездили на рудники и металлургические предприятия, знакомились с их устройством и технологическими процессами. Строгий и педантичный преподаватель привел их в уныние, при этом, памятуя о способности этих студиозов влезать в долги, руководство Академии присылало деньги именно Генкелю, а уж тот раздавал содержание юношам. При этом содержание уменьшили с 400 до 150 рублей в год на каждого, чтобы частично расплатиться с их прошлыми долгами. Так что обучение проходило с постоянными скандалами, особенно буянил вспыльчивый Ломоносов. В один из дней он, обидевшись на профессора, самовольно уехал, надеясь в скором времени вернуться в Россию. Надо сказать, что впоследствии, будучи профессором, он отзывался о Генкеле уважительно и даже показывал его химические эксперименты.
Быстрого возвращения не получилось, он два года пытался различными способами вернуться в Россию, а в итоге чуть не стал солдатом прусской армии. Еле-еле сбежал и в конце 1740 г. вернулся к жене в Марбург. В Санкт-Петербург он попал только в 1741 г., опять-таки не получив наказания за самовольный отъезд из Фрайберга. Жена с дочкой и братом Иоганном приехала к нему только в конце 1743 г. За эти два года в жизни Михаила произошло многое. После приезда он пошел на лекции профессора Аммана по естественным наукам, позже ему поручили каталогизировать коллекцию окаменелостей и минералов, находящихся в Кунсткамере. В 1742 г. он приступил к работе в Академии в качестве адъюнкта физического класса. Он бунтовал против засилья в Академии немецких профессоров, а потому в это время на его буйное поведение часто жаловались. В апреле 1743 г. даже посадили под караул на несколько месяцев, после заменили наказание требованием попросить прощение у профессоров и урезали годовое жалование адъюнкта с 360 до 180 рублей. В семейной жизни тоже наступила темная полоса: в конце 1741 г. родился и практически сразу же умер его единственный сын, а в 1743 г. умерла и маленькая Екатерина. И только в 1749 г. на свет появилась дочь Елена, на которой женился впоследствии А.А. Константинов, библиотекарь Екатерины II. Таким образом, Ломоносов не оставил потомков мужского пола.
Но научные достижения все же перевесили тяжелый характер Михаила Васильевича, и в 1745 г. он стал первым русским профессором, защитив диссертацию на тему «О металлическом блеске». Это звание автоматически переводит его в дворянское сословие. Тогда же он просил разрешения читать свои лекции по химии, физике, минералогии на русском языке, а не на латыни или церковно-славянском, как это было принято. Но при этом он свободно пишет и публикует на латыни множество научных трактатов. С этого времени началась серьезная работа по привлечению в Санкт-Петербургскую Академию наук талантливых юных россиян из семинарий и прочих академий Российской империи.
В 1748 г. он написал известную оду, приуроченную к годовщине вступления на престол императрицы Елизаветы Петровны. Это сочинение было преподнесено ей фаворитом и благосклонно принято. Говорят, что за него Ломоносова одарили двумя тысячами рублей. Да вот беда, в казне были только медные деньги, так что Михаил Ломоносов за свой литературный талант получил две телеги с медяками. Он приобретает при дворе покровителей, в т.ч. Ивана Шувалова, которому посвятил знаменитое сочинение о пользе стекла. Это наградило его завистниками, особенно много неприятностей приносил И.Д. Шумахер. Также среди его неприятелей был и Синод, который в 1757 г. даже просил руководство Академии уволить Ломоносова.
В 1753 г. сбылась его мечта наладить в России производство качественного цветного стекла: Елизавета Петровна пожаловала ему участок земли на Усть-Рудице и 4 близлежащие деревни. Он открыл стекольную фабрику и стал проводить эксперименты с составами. В этом же году он успел провести серию опытов с электричеством, а также разработать и прочесть первую серию лекций по физхимии.
В 1758 г. он стал Главой Географического департамента в Санкт-Петербургской Академии наук и занимался обновлением «Атласа Российской империи». В 1760 г. стал членом Стокгольмской, а в 1764 г. – Болонской Академий наук.
И, несмотря на столь длинный перечень, на смертном одре он сокрушался, что многого еще не успел сделать для российской науки и своей Родины. Об этом рассказывал его друг, академик Штелин, бывший у его кровати в последние дни жизни. Кто же мог предполагать, что обычная простуда, перешедшая в воспаление легких, 4 апреля 1765 г заберет у Российской империи 54-летнего великого ученого.